Четверг, 28.03.2024, 13:09
Сайт студии "АЗ"
Главная | Бирюков. Знак бесконечности (3) ч.1 | Регистрация | Вход
Меню сайта
Знак бесконечности
Тамбов, 1995. — 148 с.
-----

КНИГА 3-я [часть 1-я]
ОКЛИКАНИЕ ВСЮДУ
1986 – 1990

ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ

к о м п о з и ц и я

* * *
Эти строки – все еще проба.
Эта жизнь – еще только попытка.
Это – все еще – головой в прорубь.
От нехватки? От избытка?

* * *
Здесь нет последней инстанции,
как разницы между таксистом-извозчиком,
между песнями и танцами,
между судьей и доносчиком.
Не последняя станция,
еще не тупик,
когда по линии тащится
локомотив-старик.
Но между луной и солнцем,
между жерновами так
сквозь смертоносный стронций –
звездная мука

* * *
И кроманьонец в черной тройке
и марсианин в белой паре.
На каблуках слепят набойки
под волны звука на гитаре.
Поскольку все идут в одежде,
не разгадаете мутанта,
как, утверждают, было прежде:
Циклоп, Сирена и кентавры.

* * *
360о оттенков пульса
ищут себе равенство
в повороте на 360,
делятся без остатка
на суточную норму –
24 часа.
Но как угадать при этом
значенье числа 15?
Как угадать
марсианина в ребенке
от кроманьонки?

* * *
Яблоко бьет по кнопке
на черепе Ньютона.
А кроманьонка по попке
ребенка –
и он не откроет Закона
Всемирного Тяготения,
хотя и будет испытывать
различные влечения,
будет кушать печения,
варения и соления
и чужие мнения.

* * *
Кроманьонский закон бдительности
для тех, кто выделился,
определяет сумасшедший дом.
Но Хлебников откроет закон длительности
числом остановив Содом.
Свободный полет длительности
не рифмуется: и т. д.,
и тождества не ищет
с толстовским е. б. ж.

* * *
Это попытка, попытка
соединить две расы,
два недостатка и два избытка
Земли и Марса.
Рано отчаиваться! –
чем она увенчается?

* * *
Особую тревогу вызывают метисы,
потому что пока неясно –
особи какого пола прибыли с Марса..?

* * *
Всего лишь гипотеза,
что это были мужчины,
поэтому Во имя Отца и Сына.

* * *
Здесь остановка, чтоб передохнуть.
Еще не знаем, как там было дело.
Какой длины был тот возможный путь.
Что там цвело и почему истлело.

* * *
Марсианин и кроманьонка
под широкой листвой.
Там и рвется, где тонко.
Тонок, тонок, словно пленка,
нашей памяти слой.
Как по замкнутому кругу
марсианин с кроманьонкой,
что они поют друг другу? –
горизонт срезает кромкой.
Нависает дождь из тучи,
вдруг он памятью прольется?
Знали Гельдерлин и Тютчев,
но не то, как отзовется.
Боль на грани вспоминаний,
ниоткуда резкий зов.
Быстрый топот тараканий
вообще без слов.
Дочь моя глядит в костер,
говорит: – погибли ветки...
Почему же так остер
взгляд, которым видят детки?

* * *
Снова зрение вернуть –
детское глубинное,
чтоб увидеть как-нибудь,
что дорога длинная,
чтобы как-нибудь понять,
что случилось с Марсом,
чтоб исторья вдругорядь
не увенчалась фарсом.

* * *
...Сколько пройдет миллионов космических лет,
прежде чем вновь возродится на Марсе белок
и биосфера, которую выжег уран
или плутоний, или какой-то другой
атом с тяжелым ядром, тяжелее ядра
нашей планеты? Не отвечает Гомер.
И Вергилий молчит.

* * *
Это попытка, попытка
проникнуть стихом свободным
за горизонты мысли,
за горизонт судьбы.
Матерь Скорбящая!
я могу догадаться –
почему ты скорбишь.

* * *
Марсианин бродит в чаще,
крылышки намокли.
Он смотрел в земную зелень
сквозь стекло в бинокле.
Он сжимать умел пространство,
сохраняя время,
чтобы бросить в тайном танце
в эту почву семя.

* * *
К доске привязанный
Микеланджело
словно в оргазме
выплескивает
в купол чистые краски
Страшного Суда.
Из Эфиопии праздной
семя везут в Россию
для прививки растения
по имени Пушкин.
Сколько в Моцарте
марсианского,
чтобы музыка
«Волшебной флейты»
звучала прямо с неба,
фонтаном вбивалась в небо,
а тело его исчезало,
миновав могилу?

Не там ли, не там ли,
не там ли – бежит
карандаш по карте.
Не здесь ли упал ангел –
в Палестине?
Не там ли, где позже
пройдут кочевья калмыков
и лицо обратит к Востоку
Велимир I.

* * *
Погодите - головой в прорубь.
Мера точная – нет избытка
Это – первая строчка – проба.
Эта жизнь - еще только попытка.

* * *
И пройдет кроманьонка
с коляской
в обработке Пабло Пикассо.
И проповенью прогрезит
о проросли мировой
Павел Филонов.
Красный цвет Марса
и зелень Земли.

Э п и л о г
Погодите – головой в прорубь!
Эта жизнь – еще только попытка.
Эта – первая строчка - проба.
И в попытке прячется пытка.
Повторяю, словно молитву:
заяц бегает прытко –
не обгонит улитку...

1986 – 1987

_______________

Приме ч а н и я:

1. И т. д. (и гак далее)– по воспоминаниям современников В. Хлебников мог оборвать чтение стихов в самом неожиданном месте, сказав: «и т. д.»
2. Е. б. ж. (если буду жив) – характерное выражение для дневников Л.Н. Толстого.
3. «Проповень о проросли мировой» – книга выдающегося русского художника П.Н. Филонова, написанная «сдвиговой прозой» (1915 г.).

МЕХАНИЗМ ЧАСОВ

«Нет», словно тень,
в «да» слышен ад.
Созвучия зовут назад
то слово, то строку,
и в полночь
из часов
влетает в ночь: «Ку-ку!»
и падает назад.

1986

КОММЕНТАРИЙ К ФОТОГРАФИИ

Возле дома с круглой башенкой
постаревший человек.
Время здесь позавчерашнее
и роса утекших рек.
Но глаза такие здешние,
видевшие наперед.
Выкос неба над скворешником
сильно за сердце берег.
Но глаза такие вечные –
в рифму с небом и землей...
Колос ржи с корзинкой гречневой,
брат с сестрой.

1980

В СКРИПИЧНОМ КЛЮЧЕ

Памяти Композитора

Рука подхвачена рукой
над нотой ля
октавы третьей.
Что слава сделала, другой
так не пометит.
То было время трудно-дней,
народного желанья славы.
Возможно ль выдумать людей
сложней, чем эти сплавы?
Терпением ожесточать –
какая стойкая привычка.
Разбей молчания печать,
скрипичный ключ, а не отмычка.

1986-87

* * *

Лошадь вымолвить боится
то, что ей известно все,
что она читает лица:
«Бык, Собака и Осел»,
что в любом исповедании
мысль и умысел – враги.
Что печальней сострадание,
чем хромать на три ноги.
Лошадь переводит Канта,
труд ее тяжел –
не грамматикой диктанта
пахнет шахты ствол.

1986

НАЧАЛО БУДУЩЕГО

Ндменно шею выгнувший верблюд
Евангелье читал или Талмуд,
не то Коран, не то Махабхарату,
как будто бы оплакивал утрату
колючки вместе с ветром-суховеем,
а все казалось - сладить не сумеем
с пустыней, вопреки ее пескам,

как океан простерся глаз верблюжий
слезою, как волною он плескал
на древние кричащие страницы
и проступали в каждой капле
лица
силлабикой, магическим письмом,
как отражения в себе самом.

* * *

Умирающий зверь на распластанных лапах
с невозможно раскрытою раной в боку,
и летящие невесть откуда на мертвенный
запах,
почему-то вороны кричали – «ку-ку».

Рыл последнюю яму, царапая когтем
комья грязной нелепо-кровавой земли,
напрягая последние жилы, суставы и кости,
будто вынуть хотел тех, кто раньше ушли.

А вороны заходят и целят в живое –
в глаз, где неба остаток дрожит.
Вот и кончилось. Нету – ни стона, ни воя.
Голый череп в пространство пустое глядит.

* * *

Впритык тюрьма,
а мы смеемся рядом,
руками держишь ты
беременный живот,
как будто опасаясь расплескать.

И женщина умершая
с убитыми детьми,
смеется.

На вышке
молчаливый часовой
пускает «зайчика» штыком.
Старая карга проходит мимо,
всем суля тюрьму.
Настоящее время
пре-вращается
в про-шедшее-едшее-шее-ее...ё!

* * *

Еще мечталь моя свежа,
наивна, как ребенок.
Над узким лезвием ножа
лоскутик щелка тонок.

И я пристрастен, словно Бог
к творенью дня шестого.
Зачем прекрасен был Пролог,
когда трещит основа?

1986

* * *

Время вытекает
сквозь ивовые прутья.

Набухшее вымя
поражает своей красотой.

Молочная роса
выступила на сосцах.

Вот-вот ударят
молочные волны
в кисельные берега.

1987

КАТЫНЬ

Почему Катынь звучит как Хатынь
почему в нем «кат» и «ты»
то есть я
почему эта сломанная латынь
режет резче ножа острия
почему этот польский призвук
в моем языке
как будто кровь перетекла в кровь.
запеклась на виске
левом соске

ФОРМУЛА ФИЛОНОВА

Цветок разъят
розовеет мясо коня
дерево вырвалось
из глазницы
коричневатые прожилки мысли
на розовой коре

крошево металла
в бензиновой луже
расплавленный гудрон
льется за ворот
металлического охотника

женщина с японскими глазами
выныривает из Океана

с левого уголка

1987-88

* * *

Свечение камней –
за ней, зане за ней,
избегнув, нет пропав,
Тиберий или Гракх.
Над рощей, нет, внутри
ад ропщет все ж, не так ли?
Тот, кто просил еды,
ел кляп из жесткой пакли.
А дальше совсем замечательно
заме, заме, за

* * *

непроницаемое лицо
обращенное внутрь себя
ищет ответа
внутри себя
и за ним
поступокдвижениеугасаниедвижения

покой

1987

ПЛАТОНОВ – ВСЕГДА

к о м п о з и ц и я

I

Стирающий грань
молчания – речи
жизни – смерти
человека – травы

желтоватое лицо
уходящего

одеяло землистого цвета

огонь догорающий
видит
и уже!
не плачет

II

он видит
где бегут полые люди

они бессмертны

он спешит
пока еще не смерклось
напрягая зренье

дальше? назад?

III

умирание голоса –
Логоса
конвульсии смеха

и трещит под ногой
скорлупа ореха
похожего на череп
сухой

на чело века

IV

«...взрывная волна... слаба для моей
гибели. Меня убьет только прямое
попадание по башке». А. Платонов (из
письма жене 6 июня 1943 г.)

в глазах ребенка
запрокинутых
прозрел невидимое

соединились небо и земля
от взрыва

холст неба
разрываемый с треском

мгновенная вспышка
затянувшейся боли
слова

лишь вера –
рожденное не умирает
ДА!

СТРАСТИ ПО АНДРЕЮ

Спотыкающейся строкой
и слезой просто соленой,
замерзающим следом
слезы –
вечной русской колеей
за Андреем,
за вечным Андреем
(фамилию сами подставьте).

Ах, игра, эстетический изыск!
Заплатите же кровью
и вздувшимся мозгом
и вы
за такую игру
на русских колоколах заиндевелых.
Или вложите персты
в отверстые раны.
Убедитесь! Что в кино
все ненастоящее,
кроме смерти режиссера

январь 1987

ПАМЯТИ АКТРИСЫ

Н. 3. Пресайзен-Коломийцевой

Как будто с полотна сошла Шагала
на миг, и вновь вернулась в полотно.
А нам живым так мало, мало, мало.
Всего лишь приотдернула окно.
Всего лишь занавеску приоткрыла,
там луч играл, цвела голубизна.
Намека малого не проронила,
что за спиной вершина, но без дна.

ПЫЛЬ МРАМОРА

Прикосновенье к мраморной плите
а дальше сразу Дант
без остановки
а дальше волки
мелкие уловки

пыль

наждачный диск
высекновенье искр
зубная боль
сниженье
вспышка свет
крыло вода
прожилки словно вены
между теперь и словно
никогда
разомкнуты частицы
и летают
молекулы молекул
тайны тайн
берут и льют
и снова замирают
как замиренные вне -
запно «нет» и «да»
Silentium!

но пыль
еще безумие
еще еще надежда
из пыли склеенные
Господа слюной
тебя ведут
и линия ноги
сломалась

пыль – это все
последнее что есть
ведь если рядом
трава
она седая
каменная
так
быстрее всех бегущий –
неподвижен
ДА
ты отвечаешь будто
анаграмма
la morte
и припорошено крыло
останется расставить знаки
бездарное зубило
взрежет край
но буквица засветится былая
она жи-вая

пыль

* * *

Наоборот слова на идиш,
смысл одинаков.
И древним зрением ты видишь
мерцанье знаков.

Как будто в Книге Бытия
стрелой навылет –
оттиснута любовь моя
уже на иврит.

ФОРМУЛА ФИЛОНОВА 2

Нет и двух
одинаковых букв.
Так рождается дух,
перемогающий тело,
перемалывающий
эти сухие дрова,
эти бело-дело-чело
в альфа-бета-гамма
лучи.
Кто бы знал, что настолько
серьезно
все, что слезно
и то, что капризно,
что прекрасно,
но то, что напрасно,
как могучий Атлант
под карнизом
с голубиным полетом
на левой щеке.

* * *

как бы время расправить
лист черновика
набросок гения
комок глины
на краю воскресенья
к закату
уже еле различимый

* * *

в корнях квадратных
путаница дня
извлечения чистой ночи
влечения стой очи
ич он от сич я нне челв зи

* * *

обманутые ломают пальцы
«цып-цып» – подзывают их
униженные постояльцы
не видят в зрачках стальных

поступью Самозванца
раздавит и будет прочь
когда научат яйца
курицу выпить ночь
«Майн кампфа» и «Краткого курса»
тень падает и растут
как грибы на асфальте
Г-убийцы здесь и тут
Призраки России
колоски в обмолот
без анестезии
убивают народ
ноосфера в Сибири
и дальше на Дальний Восток
где больше всего убили
где в клюкве кровавый сок
небо – пустая глазница
страха уже в ней нет
когда идет вереница
мертвых тел и лет

* * *

Как просторно
в самом себе,
огарок цитаты
светит далеко.
Видишь, там
скользнула мысль,
похожая на рыжую белку?
Осторожнее переступай
черту горизонта,
за ней может оказаться
бездонная

ВЕЛИЧИНА

12 ДЕКАБРЯ 87

Непогода опять и опять,
завернемся в ненастье,
как в одеяло,
чай, не даст бездорожье
пропасть,
если страсть
обуяла,
и думаешь вспять,
где «по небу полуночи»
дождь или снег
или ангел
летит как попало.

* * *

Окись дороги.
Трижды дубрава.
Почерк травы.
Вот на разгадку
вечное право.
Разве сломали
не вы?
Степень и суть.
Светень и суд.
Съел соли пуд.
Локтем за локоть,
под локоток.
И зелененький платок
луга, поля молодого.
Ну, скажите, что такого,
что идущий босиком
к тонкой истине влеком?
Чуть не срезали её
0-е-ё!

* * *

Ивану Андреевичу Крылову,
с глубоким уважением

Лебедь, рак и щука,
ягненок и волк.
Как приспеет скука,
вот и будет толк.
Ворона и лисица,
лиса и виноград.
Что бы ни случится,
будет Ваня рад.
Слон облает моську –
мартышка и очки.
Мужички с авоськой –
ангелы почти.
Ворона и курица –
собачья дружба.
Есть чужая улица,
а своей не нужно.
Слон на воеводстве,
осел и соловей.
Обвинят в юродстве,
водочкой запей.
Кот и повар,
тришкин кафтан.
Иван Андреич помер,
а был он великан.

В ПОЕЗДЕ БЛИЗ ПРОСКУРОВА

Я проснулся от внятного идиша:
говорили старик и старуха.
Эти нежные звуки я, видишь ли,
разбираю немного со слуха.
Как потомок Алеши Поповича
и как сам по себе, не заместник, –
у Прокофьева и Шостаковича
я расслышал еврейские песни.
Разговор шел о дочке и сыне,
говорили Ревекка и Хайм.
Я проснулся, меня не спросили,
я ответил: – Лехайм!

* * *

А шелестом чувашского
тропа сквозь камыш
не веришь – не заговоришь
если пламя горит
русь так говорит
угу

ЗА ЧТЕНИЕМ СЕСПЕЛЯ

Обнимая взглядрм Чувашию
и дыханьем ее лаская,
ты почти произносишь: «Чаваш я»,
лишь губами перебирая
луговую страну, словно бусин гроздь,
потому что не перст, а гость.

* * *

Здесь падает огонь –
меж миром тем и этим

и равнодушно мы
в который раз отметим:
здесь падает огонь

ИГРА ГОРОВЕЦА

педаль – двойное форте
угасание звука
у – касание
мизинцем
осторожно Вы -
лепетывает
«соль»
пере -
вертывает

кружась опускается лист
ЛИСТ!

ТЯЖЕЛАЯ ПОЭЗИЯ

финно-угорские названия
мучительны

погружаюсь в Панду –
вода ледникового периода

на сломе известняка
листик папоротника

бусы угорские
на ладони дрожат
капельками воды

здесь кого-то настигла смерть
здесь смешалась речь
в траве зеленой

в домике над рекой
две русские старухи
сторожат мордовскую Панду

истекающую

1988

СТЫКИ

Темнеет тайна –
слышится аканье –
московско-рязанско-
мордовский выговор
там, где Эрзя
превращается в Рязань –
здесь реки текут,
тут, возможно, плакали
мордовские жены,
плакать им что ли нельзя?
По камушкам катится,
переливается Панда –
река мокшанской
былой глубины.
Что разгляжу я
там за Моршанском,
какие стыки волны
и вины?

1987

13 ОКТЯБРЯ 1986

Занимается утро в степи,
да! тревогой.
Так алеет заря в черноте,
словно бы и не утро –
явление Бога,
имя собственное на холсте.

Книга 3-я. Окликание всюду [часть 2-я. продолжение]

Форма входа
Календарь новостей
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Поиск
Друзья сайта
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Copyright MyCorp © 2024 Сделать бесплатный сайт с uCoz