Руделев Владимир. Собрание сочинений в 6 томах Тамбов: изд-во ТГУ, 1998-2000. ----- Бесконечный смысл «Знака бесконечности» (Опыт литературной антикритики) Это было давно, более 20 лет назад, в Ленинграде, где я учился на курсах. Я приходил утром в "Эрмитаж" и читал картины Пикассо. На каждую нужно было тратить много времени – не менее двух часов. Возле "Танца с покрывалами" я находился уже четыре часа и все никак не мог понять тайны этой картины. Мимо проносились экскурсии, экскурсоводы махали указочками, говорили по-русски, по-испански, одинаково бесцветно. Танца я не видел, а видел только разбегания глаз и носа, а еще – клетчатых покрывал. И вдруг... Я все понял. Клетки задвигались. Глаза сошлись и разошлись вновь. Человек с покрывалами исполнил танец. И это было на картине, где движение передать в принципе нельзя. Голова кружилась от радости. Я искал кого-нибудь, чтобы рассказать о своем открытии, показать... В зал вошел нарядно одетый человек, мой знакомый, ученик моего учителя поэта Илли Вася (В.И.Лыткина). Ученый мой брательник ткнул рукой в танцующего Пикассо: "Вот так, – сказал он, – левой ногой может нарисовать мой сын. Какой вздор! Разве это искусство!" "Подожди! – сказал я. – Успокойся. Видишь вот эти клеточки Смотри, как они смещаются и расходятся. Видишь танец?" Мой знакомый умолк, поник и – просиял: "Спасибо! Я и не подумал. Почему же нас этому не учат? А?" *** А чему нас тогда учили? Чему сейчас учат? Дивное искусство цвета, клеточек, теней, слов – разве все это просто? Разве все это можно сразу воспринять? Но даже в самые древние времена были люди, которые извлекали чудесные смыслы из звуков, например, слушая дивного певца Орфея. Сирены заслушивались, боги плакали. Если когда-то людям было дано понимать смыслы звуков, почему бы это не вернуть им теперь?.. И вот передо мной книга стихов Сергея Бирюкова «Знак бесконечности», только что изданная и уже осмеянная литературными невеждами: Тень шорох тени и нет хороших в шорах кто хорош? – рошхо рошхо! Ни те, рох шо, ни другие. Что это такое? Вздор? Возможно! Но какой красивый вздор! Представьте колосья. Сноп. Золотые лучи оранжевой солнечной ржи. Существует у людей синэстетическое чутье, когда можно сказать, какого цвета «А», «О», «И», «Ш». Так вот – и "ш", и "р", и "о", и "х" – желтого, солнечного цвета. Вместе они – колосья. Я рассыпаю сноп: шорох превращается в шоры, в хорошо. Что-то остается такое, что нельзя снова связать в сноп, но все равно – солнечное, оранжевое: рошхо! Звуки настолько прекрасны, хроматичны, что окрашенными оказываются даже их тени: шорох тени... *** Вы спросите: зачем это? Не лучше ли писать: Против дикого кота наш кот Васька – мелкота! Дело тут совсем не в росте, дело в ловкости и злости. Страх наводит дикий кот на лесной честной народ... Кто-то должен писать и про кота – для тех, кто не слышит шороха тени. А если этот шорох услышал, неужели и я должен терпеть чуткий бред о коте: В цепких лапах очутиться может белка, мышь и птица. Жаль лесных зверюшек все же. Но коту жить надо тоже. И каким глухим надо быть, чтобы не слышать: «коту жить надо тоже»! Для человека, лишенного синэстетического чутья, «котужить» – норма! «Поднакотужился» – и все тут. А образ-то кота-оглоеда какой дивный! А для того, у кого звуки окрашены, это – все равно скребком по ржавому железу. И – ножом по сердцу. Ну может быть литературным героем такой отвратительный мерзавец? *** Звуки языка, человеческой речи, не могут не быть прекрасными. Они – свидетельство семьи и нации, мерила человеческого благородства. По звукам речи мы определим характер и тип человека. Мы садимся в дачном поезде там, где слышим красиво окрашенную речь и откуда не несет перегаром и табачным смрадом. Для поэта самое страшное – бесцветье. Бесцветье, конечно, ограничено в Пространстве и Времени, но оно губительно и для того, и для другого. Время оно попросту убивает, как домино: Нет одиночества. Стон домино. Черною радостью брызжет вино в праздном дворе... *** Говорят, дети любят стихи про дикого кота, а вот про шорох тени они ничего не могут понять. Это – ложь! Это следствие взрослого внушения. У ребенка с самого раннего возраста можно отбить всякое желание чувствовать звук, его чуть ли не с пеленок можно обучить пошлости. Но, слава Богу, еще остаются дети нормальные. И вот о них пишет Сергей Бирюков: Дочь моя глядит в костер, говорит: – Погибли ветки... Почему же так остер взгляд, которым видят детки? *** Я счастлив, что был современником поэта Сергея Бирюкова. Мне радостно оттого, что я почувствовал смысл его стихов. Мой прекрасный друг писатель Иван Елегечев может сказать то же. Вот он звонит мне: «Ты знаешь, куда я поставил книгу Бирюкова? Я поставил ее рядом со своим любимым Андреем Белым!» Это слова мудрого и талантливого человека. Что перед ними выкрики окололитературной бездарной черни! 1995
|