Пятница, 29.03.2024, 08:59
Сайт студии "АЗ"
Главная | Бирюков. Знак бесконечности (1) | Регистрация | Вход
Меню сайта
Знак бесконечности
Тамбов, 1995. — 148 с.
-----

ЗНАК БЕСКОНЕЧНОСТИ.
Тамбов, 1995.

КНИГА 1-я
НЕОПОЗНАННЫЙ ГОЛУБЬ
70-е – 1981

КОНЕЦ ВЕКА

Пока играет Вятка в прятки,
Тамбов не понимает шуток:
затронь - в любое время суток
Воронежу отдавит пятки,
хотя громадину Воронеж
и не проймешь, и не догонишь.
Пока все тихо, снег упал...
Портной в Проскурове проснется,
посмотрит в ледяной кристалл
и мыслям грустным улыбнется.
Но гул идет по городам –
неслышно, как по проводам.

Везде таятся перемены
и вызревают чертежи.
И Блоку видятся сквозь стены
«невиданные мятежи».

1978-79

* * *

Перегорела навсегда –
цветок печальный – резеда.
И вовремя взошла тогда –
трава большая – лебеда.
В муку растерли лебеду,
заели горькую беду.
Какое время утекло
в венецианское стекло.
Горячкой губы запекло
и никогда не отлегло.
Во тьме тяжелого стекла
река огромная текла.
В ней утонули все, кто мог
перешагнуть через порог.

1980

* * *

Леса разделись
стали скрипки
виолончели
контрабасы
и заменили ватерпасы
на метрономы
мастера

встал посреди кривого леса
один из гибкого железа
другой из хрупкого железа
с отчаянием новичка:
Стравинский в роговых очках
Прокофьев в роковых очках

1978

ЗИМНЕЕ ВИДЕНИЕ

И на Россию выпал снег.
Нам выпала такая доля –
сугробы полюбить и в поле
метелицу одну на всех.
Ветвь переломится в руках,
лежит земля в рубахе белой,
перед жильем оторопелым
сова застыла на ветвях.
Откуда взялся этот страх –
расширены глаза живые.
Заката раны ножевые
кровоточат в пяти местах.

1978

НЕОПОЗНАННЫЙ ГОЛУБЬ

Там пролетал голубь
и упал в прорубь
там ловилась рыба
но обвалилась глыба
льда
хлынула вода
и
два мужика
уплыли
незнамо куда
– Все это выдумки
и ерунда
какой голубь
какая вода мужики
а если уплыли то дураки

Голубя не опознали
мужиков не отыскали
знать уплыли в море
горе

1979

НОЧЬ

Нигде на свете. Ночь такая.
Нигде на свете
тьмы такой не сыщешь.
Такая ночь, что каждый шорох
слышишь
и ток подземных вод
и крови
толчки в виски.
Такая темень. Тьма.
Деревня спит,
молчат собаки
в страхе
деревня спит
в смирительной рубахе.

Из чернозема
вылеплена ночь такая
темень тьма

1978

* * *

Рыщет по Тамбовской области
одинокий волк
и того, что одинок
не возьмет он в толк.
Рыщет, рыщет –
пары ищет.

нет жены
Все в жратву погружены.
Окровавленные морды
сунули в коровьи ребра.

Он зализывает бок.
Рыщет волк. Одинок.

1979

ПОСЛЕДНИЙ АНАРХИСТ

Вот Бакунин
склонился над Кантом.
Революцию пишет
Кропоткин.
Плохо быть на земле
арестантом,
умирать от чахотки
и водки.
Не гораздо ли
во поле мглистом
погулять от души
анархистом?
Но зачем
переборы гармошки
так терзаешь ты, Нестор Махно?
На душе твоей греются кошки
и скребутся на волю давно.
Нету воли
и тут
в Гуляй-Поле.
Лает бешеный
пулемет.
Что Бакунин
у Канта найдет,
то годится как раз
на раскурку.
Пуля в сердце влетит
сквозь брошюрку.
Мать порядка тебя не спасет.

...На Кропоткинской
вышел старик –
на руке чуть заметны
наколки.
Он давно головою поник
и не верит уже в кривотолки.

1981

ПАСТОРАЛЬ

В те дни, когда.
В каких садах?
Что до сих пор
стоит в ушах
далекий звон.
Наводит он
так много дум.
Не звон, а шум.

В те дни плетень
зазеленел,
и никуда не улетел.
Побеги дал назло молве.
Когда проснулись по весне,
рос рядом крохотный плетень.

В те дни, когда
в плетнях цвело
слегка вздохнувшее село,
подолгу не сгущалась тень.
Но лишь набухнет –
и мгновенно
ночь падала обыкновенно
от горизонта до окна –
темным-темна.
Гляди, наткнешься
на плетень
в такую темь.
В те дни, когда...

КУРИЦА – НЕ ПТИЦА?

Птица домашняя –
хозяйка настоящая.
Курица-несушка
занята делом
насущным.
И петух поет
тебе хвалу,
ястребу – хулу.
Птица курица,
слетевшая с небес
для земных чудес.
Вечно голодная,
доверчивая,
но свободная купаться в пыли
благородно,
кудахтать
когда угодно.
Яростная наседка
когтистая –
птица великая,
рождающая
подобие мира –
золотое яйцо.

1981

СОВЕРШЕННО НЕВЕРОЯТНАЯ БАЛЛАДА

Пересохла Лета
в роковые дни.
Перешли, кому хотелось,
чуть замочив ступни.
Перешли, уселись
на другом бережку,
А что делать дальше?
Ку-ку!
Сидят, кукуют,
воду в ступке толкут,
кто толчет,
а кто просто
не делает
ниче.

Сидят.

Дождик пошел
вначале, а потом
ДО-О-ОЖДЬ!
Что же это?
Вышла из берегов Лета.
Мат-перемат:
– А как же назад?
Мужики ругаются,
бабы ревут
/появились потомки,
а тут потоки.../
А один рассказывает
странную историю:
мол, пересохла Лета
в роковые дни,
шли, не замочив ступни,
и т. д.
Двое ринулись в поток –
наутек.

1979

СПАСИ И СОХРАНИ

Каждый вечер молитва.
– О чем ты молишься, бабушка?

Слушаю:
– осподи …… веру
...наиду... колая антонину
анну и деток их ... дра
сергея влади... лидию
спаси и сохрани
и отпусти ...решения наши

Я засыпаю и слушаю:
спаси и сохрани
души детей твоих
неразумных
спаси и сохрани
спаси и сохрани
спаси и сохрани

только это и стучит мое сердце

1979

ДИАЛОГ

Вчера переплыл речку –
воробью по колено
и не утонул!
А ты обронила колечко
стальное,
нашла золотое.
Бросила золотое:
– На кой мне такое, достань стальное! –
И реветь.
Я говорю:
– Рева,
тебя испугалась корова
и не дает молока,
чем будем поить
телка?
Да перестань! –
Но тут настала весна.
Ты реветь перестала.
Помнишь, колечко
достала.
Пошла погулять, да упала.
Я было встал,
да тоже упал.
Лежали, лежали,
хотели встать,
да трава вросла
в носы и уста.
Пока траву обрывали,
цыплята все убежали.
– Нет. Было не так.
Ты утонул в речке,
подошли овечки,
выпили всю воду,
нашли себе броду,
а я нашла тебя.
Из воды достала,
поцеловала в глаза и уста,
ты было встал,
да опять упал.
Тут убежали цыплята,
но я в том не виновата.

1970

* * *

Геннадию Калашникову

Сквозь пепел сиреневый
красная крыша вставала
и яблоня будто бы с крыши
свисала,
а я говорю не о том,
что бывало,
о том говорю,
чего больше не стало.
Где старая вишня
зрачками сверкала,
где вишенку сладкую
добрая птица клевала.
И умер глагол сиротливо.
И в землю зарыли его
торопливо.

Новый сад подрастал
терпеливо.
Где-то новый глагол
пробивался.
Но уже не кусала
крапива
тех, кто больше
в живых не остался.

1981

НЕСКЛАДУХА

Владимиру Тихомирову
«В огороде бузина, в Киеве дядька.»

В одном, в другом и в третьем,
в пятом и десятом и совсем
в двадцать шестом
один на дороге встретит,
а другой укажет перстом.
И вот идешь неведомым путем,
а какой это путь, тропка ни тропка,
а навстречу тебе старичок
в бороду бормочет.
И уже чувствуешь – горячо,
а дождь так и поливает,
дождь тебя, значит, мочит.
А все вокруг молчат,
словно знать ничего не хотят,
да и не знают и не видят.
Сирень пускает пузыри
от зари и до зари
шальные песенки ветвятся.
Что, и надо ж тому статься,
прямо вышел, куда след.
Оглянулся: дед-ни дед,
гриб стоит под шляпкой бурой.
И, накрывшись партитурой,
девушка с губками припухшими
спит на неведомой опушке.

1981-82

ПЕТУХ

Претенциозный, с длинным пером,
гладкий петух.
Что-то хозяин стоит с топором?
Хочет, чтоб глаз твой потух.

– Разве не пел, не будил
сквозь оконце,
радуясь солнцу?!
Горько петух про себя усмехнулся,
голову медленно набок склонил
и на пеньке свои глазки закрыл.

Вдарил Хозяин - и не промахнулся.

1980

ИТАЛЬЯНСКОЕ КИНО

И нам казалось –
снова мы в Европе,
и в деревенском клубе
улыбалась нам
Кабирия сквозь
слезы.
И с удивлением
узнали, что Рим
Совсем не Рим, а Рома.
Вот были чудеса:
Италия Ахматову седую
венчала славой.
И плакала Кабирия,
девочка из поселка,
обманутая трактористом
Вовкой.
И нам казалось –
снова мы в Европе.

1980

СТИХИ НА МОГИЛУ
ХАЛИНЫ ПОСВЯТОВСКОЙ

Еще стояло утро.
Пока в полуденном солнце
не растворилось.
Еще утро било сквозь
листву,
еще сквозь
ресницы дремоты.
Еще утро,
32
крупным шрифтом
набрано на стекле.
Еще утро, еще Халина,
еще 32.

1976

ЭСТОНСКИЙ БЛОКНОТ

I
ТАЛЛИНН В РАЗРЕЗЕ

Таллинн пряничный, сизоватый.
Таллинн в шерстяных носках,
белых, грубой домашней вязки.
Город невесомый,
корабль
из неведомых широт.
Книга
в переплете
телячьей кожи,
где кузнецы отковали
строки истории
Лифляндии-Эстонии.
Таллинн – дымящаяся
чашечка кофе,
бездонная.
Вана Томас
держит небо
указательным пальцем

II
МОЛОКО ЭСТОНИИ

Где молоко Эстонии растет?
На краешках дорог
и на лесных полянках.
Тут свой масштаб
и свой простой расчет –
на островах растет
и полустанках.
Молочно-белая Ээсти
на молоке готовит вести,
на молоке готовит краски
и молока добавит в сказки.
Пьют из молочной чистой
Леты
и пишут молоком поэты.
Им нет забвения за это!

III
«МЕЖДУ ТРЕМЯ ПОВЕТРИЯМИ»

Не называю любимых имен.
Каждому известно,
что злые духи
не спят.
У них зоркие глаза
и чуткие уши.
Правда, злые духи
очень гордятся
этими достоинствами
и показывают друг другу
свои зоркие уши
и чуткие глаза.
Это и спасает нас.
Пока они спорят:
у кого глазастее уши
или ушастее глаза,
тут мы и успеем
обрести надежду
и подарить се
ребенку.

1981

НОЧЬ
ВХОДЯЩАЯ ВЕРЛИБРОМ

Ночь – большая женщина –
входит в дом не торопясь,
чуть наклонив голову,
чтобы не треснуться
о потолок и не превратиться
в утро.
Она рассаживается
на стулья, кровати, столы
/большая, много места надо/.

……….…………

Осторожно прикасаясь
к ее руке, подношу
к глазам – тонкую
и прозрачную, и замираем
так, надолго, тайно,
коротко.
Вдруг с платья ее
срываются длинноногие
звезды и, звеня, рассыпаясь,
падают – не выдержала,
встала во весь рост –
утро.

1970

В КИНОТЕАТРЕ

Ладонь своей руки
я положил
на твою ладонь,
и ощутил огонь –
там по линии
ладони твоей
и по линии
ладони моей
пробежал маленький поезд,
но все-таки достаточно большой,
чтобы ощутили гул
те, кто чай пил
и в ус дул
в соседних домах.

1980

* * *

Ветвь меньшая от древнего рода,
дочь развеянного народа,
чудом выношенное дитя,
я любовью согрею тебя.
И воскреснет на дереве вишня.
В книгу судеб два имени впишут
те, чья жизнь еще впереди.

Сохрани. Отведи. Огради.

1981

В ТЯЖЕЛУЮ МИНУТУ

Напомни, чья строка
боль притишает,
исцеляет раны,
вскрывает острием
глобальные обманы...
Вот вертится, а вспомнить
не могу.
Вот вертится неуловимо,
так может жизнь пройти –
и мимо, мимо...
Напомни имя,
имя, имя!
Я обещаю вслух
не произнесть...
– Да, это имя есть.
К твоим губам я прикоснусь
губами –
и пусть оно пребудет
между нами.

* * *

На улицах, в слухах и лопухах,
в шепоте, в топоте и перезвоне...
И не знают еще – в каких краях
открытья всходят и в каком сезоне.
Быть может, бедность – не порок,
ведь и вправду бывает не такое.
Но переступишь через порог
и сказать не сумеешь самое простое.
А там, где растет лопух и молочай,
и, кажется, хуже и не бывает,
дитя выходит невзначай –
и пьет молоко, и на скрипке играет.

СМУТНОЕ ВРЕМЯ № 1977

– Где мужики?
– Пьют.
– Бояре где?
– В оппозиции
/курбские – в загранице/.
– Опричники?
– Прелюбодействуют.
– Что это на дворе,
которое время года?
– Приличная погода.
– Что же мне давит в темя?!
– Смутное время!

ДЕНЬ 29 декабря 79 г

Когда умолкнет
день
пробьется строчка
из глубины тонкой
бумаги
тень прошедшего
ушедшего
минувшего

дикий шифр –

а ключ отыщут завтра...

ПРЕЛЮДИЯ №1

Прозрачный небосвод
закрыт внезапным
смыслом.
Душа бежит одна,
где радуга провисла,
а может быть, и выше,
тут как знать,
где обретешь,
какую благодать,
где винт найдешь,
а потеряешь гайку,
где разорвет вода
столетий спайку,
и руку вдруг
ошпарит кипятком...

Едва ли мне
могло в другое время
прийти на ум,
что не зависит семя
от одуванчика,
от клена и сосны.
Что ветер переменит
вектор
и унесет за тридевять
земель,
и что не обойдется
без потерь.

Блеснул и уничтожился
в пространстве
печальный светлячок.
Как хороша в недвижном постоянстве
природа притаилась
и молчок.
Гроза, любовь...
Немало темных слов
придут, помнутся,
ничего не скажут,
но вновь узлом
соединят, завяжут,
соединят,
соединят,
соединят.
Я в первый раз попал
в такую переделку.
Бросаю вверх
столовскую тарелку,
она сейчас же
надо мной зависла –
и обнаружила тем самым
много смысла.

1980

ПЕРЕМЕНА СЛАГАЕМЫХ

Как мука и мука –
две равных суммы,
два различных смысла,
как радуга совсем не коромысло,
как в Hand(e) не вмещается рука.
Бросок и барс – единые понятья.

1980

ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННОЕ

Марине Кудимовой

И только тень стиха
осталась нам в наследство.
Исчезла цель,
к чему пустое средство.
Причины не останутся
без следствий.
Вот горький опыт –
следствие причин.
Движенье
бесконечных величин
в пространстве космоса,
не знающем пространства.
В презрении любви
и постоянства.
Меж тем и этим берегом –
дыра.
И тень исчезнет вскоре.
До утра.

1980

«ЗЕРКАЛО»

Белый день, и белый голос,
и пшеницы спелый колос.
И не умерли родные –
били родники сквозные
и поили влагой рощу.
Надо двигаться наощупь,
чтобы слышать голоса,
а потом открыть глаза
и увидеть небеса.

1978

ОРИЕНТАЛЬНЫЙ МОТИВ

Этот года Золотого Пряника,
завернутого в пергаменты
с таинственными письменами.
Отрицается паника,
не завернутая ни во что,
среди нищих умами.
В этот год учились
слушать брюхом
непонятные иносказания,
а для неучей,
нищих духом –
не учеба,
а чистое наказание.
– Смотри и смотри
в небо,
и оно перельется
в глаза.
Я не верю в твою небыль,
дервиш,
ты блеешь,
словно коза.

1981

ОТКРОВЕНИЯ ЗАСУХИ

Я заглянул в расщелину
в земле –
и в ужасе отпрянул,
так явно показалось мне,
что на меня оттуда
кто-то глянул.
Кто в толще, в недрах
прячется от нас
помимо угля, нефти,
руд железных,
и вдруг однажды
выскочит как раз
и нас добудет –
теплых и телесных.
И кто так тянет
сильно из земли,
что даже птицы
вечно не летают.
И только мысли вечные
витают,
но далеко –
в космической пыли.

1981

МЕСТО НА ЖИТЕЛЬСТВО

Куда ушла печальная мордва,
забыв при отступлении названья?
Мещера, Цна, да и сама Москва,
когда откроют тайные преданья?

Прабабушка моя, зачем платок
ты метила мордовской красной ниткой?
Поблек пейзаж знакомый за калиткой.
А на холсте немеркнущий цветок.

Какая сила бьет из-под земли
и женщине диктует в рукодельи,
какие там цветы еще цвели,
и что случилось после в самом деле?

1980-81

ПО ТЕЧЕНИЮ

...сквозь заросли
девясила
по дикой Панде*
холодной родниковой
синими от ежевики руками
разбирая завалы
когда
крапива лезет
в рот-уши-ноздри
тут налимы
прыгают
прямо в руки
а раки
повисли на ветке
которую взял отмахнуться от слепней
с цветком девясила в петлице
по загадочной реке
загадочной страны...

1979

__________________________________
*Панда – речка в Тамбовской области

НОЧЬЮ ПЕРЕД ОГНЕМ,
В ДЕТСТВЕ

Александру и Виктору

Вьюшка откинута прочь,
тянет легко в поддувало.
Это когда-то бывало –
пламя гудящее, ночь.
Страшные зимние бесы
хлопают дверью нарочно.
Как в этом мире чудесно,
как все непрочно.
Можешь погибнуть внезапно
в эту, в сию же минуту.
Кто-то в окошко царапнул,
смело царапнул, круто.
Чьи это очи сверкают
сквозь занавеску с плетня?
Пращуров так вспоминают:
чур меня, чур
меня!

ШЕСТИДЕСЯТЫЕ

I

Лыжи у печки стоят...
Ю. Визбор

В пальто демисезонном,
в тоненьких ботиночках,
в летней кепке.
И никакой мороз.
Ты это помнишь,
старая песенка,
о, ля-ля!
И наш раскованный сленг,
когда растаял снег,
уплыл с полой водой
в далекие моря.

II

Антанты держат небо...
А. Городницкий

О, певучая фанера!
Пальцы сбитые до крови.
Наши первые любови
и рябяческая вера.
Снова возникает тема,
где атланты держат небо.
Почему же все так немо,
что не верю в эту небыль?
Где же девушка Татьяна,
что играла на гитаре
про атлантов и титана
и про девочку на шаре?
Все проходит. В сердце смута.
И она пройдет когда-то.
И опять поет кому-то,
тонко плачет виновато
та певучая фанера,
неизменный вид набата.

III

Отшумели физики и лирики,
и явились эпики, эмпирики.
И остались от былой романтики –
ножки-рожки, выцветшие бантики.
На осенних слякотных дорогах
много листьев лавра и фиговых.
Фиговые листья не в цене –
истина по-прежнему в вине.

Сартра том с закладкой пожелтелой
превратился в том бумаги белой.

Но в душе остались письмена –
счастье, боль, сознанье и вина.

1981

КОРДЕЛИЯ

Ей: Вот и она!
И в счастии несчастна.
Прочь, прочь, поди ты,
вестница беды!
Ты лжешь опять,
что эта ночь ненастна,
и смуту вносишь
в стройные ряды.
Она: Да буду изгнана,
да не увижу
отечества ни древа, ни куста.
Но истины я не унижу.
Перед отцом и небом
я чиста.
Ей: Прочь, выродок,
не тронь священных слов.
Исчезни, сгинь,
чумы вещунья сброда.
Знай место ты,
среди ужей и сов,
не то узнаешь
гнев и суд народа!
Она: Покинуть дом!
Такое наказанье
придумать может разве сатана.
Я ухожу, чтобы вдали,
в изгнаньи
молиться о тебе,
несчастная страна
моя...
Э п и л о г
П л а к а л ь щ и ц ы:
Корделия, восстань и научи –
как видеть свет
в кромешной тьме ночи.

НАВСТРЕЧУ ГАМЛЕТУ

Гул затих...
Б. Пастернак

Вновь Гамлет. Смерть и слово, и любовь.
И время катится во времена Шекспира.
И точно в сердце целила рапира.
О, голос разума во время пира,
во время, не скажу чего, но вновь
соединило слово два несчастья.
Ужели смертью на любовь венчаться?
Нет. Был любим. Из-за стены звучал,
с такой печалью призывал к зарядке,
и впрямь подумать можно, что в порядке
давно на свете все, о чем кричал...
О, Гамлет в галилеевом обличье,
с Гитарой-Фениксом,
подбирающий слово –
никогда – последнее..

1980

ТРИ ДОРОГИ

Из трех дорог
четвертую избрать
нам не дано.
Куда же двинуть?
Прямо.
Там скатерь-самобранка
и вино,
деревья и кусты
там пахнут пряно.
Там так тепло,
что созревает дух
так быстро,
что дает три урожая,
но гады там здоровью
угрожают
и не по-нашему кричит
петух!
Налево что ль?
Направо ли пойти?
Да видно никуда
нам нет пути
из трех дорог
и только по четвертой
мы устремимся мыслию своей –
там тьма, ни вех,
ни фонарей,
ни мало-мальского
приюта
блуждающим под сению салюта.

1980

НА КОНТИНЕНТЕ

Ветер сухой, континентальный,
солнцем вдобавок разогретый.
Вспыхнет мотив ориентальный,
когда ты идешь полураздетый
по степи обнаженной,
оврагами искаженной.
И шиповник гнется от ветра,
который забросил сюда семя
и воду, и взрастил чудесное племя –
куст гениальный, как баобаб огромный
с шипами для неприкосновенности.

Вот и весь континент.
Кусок степи неприкасаемый
с белесой травой,
сухое небо с простынками
облаков.
Человек с басенной моралью –
обкусанной травинкой – в зубах.

* * *

Вот словечко в простоте –
коровка божья на листе
травы, колеблемой движеньем
воздушных масс. Преображеньем
наполнена земля в достатке
и соки майских травок сладки,
июльских вишен терпка мякоть,
антоновка спасает в слякоть.
С янтарным яблоком в зубах
альбом листаешь Левитана
и думаешь, что на холстах
жизнь совершалась непрестанно.
И вот живой природой стала.
Морозец вдарил от реки,
как будто книгу пролистала
рука от корки до доски.

1981

* * *

Вадиму Перельмутеру

На пригорке синеет цикорий,
а полынь серебрится.
Время мчится быстрее, чем птица,
не заметишь, как быстро, как вскоре
отсинеет и припылится.
Цвет вчерашний уже не годится,
да и нам ни к чему молодиться.
Но дано ли тебе возродиться
и полынью в степи серебриться,
лебедой при дороге бугриться,
человеческим сыном трудиться,
человеческим сыном страдать?..

14-й КВАРТАЛ

I

В ночи оглушительно тихой
внезапный крик
и три фальшивых аккорда
на двенадцатирублевой гитаре
взятые браво
укрепили смущенный фальцет.
В 12 часов ночи
поет городской петух –
мальчик 13-ти лет.
Вот эстрада его –
стол доминошный,
где час назад завершился
чемпионат
достойный трансляции
по всем каналам.
Дощатый стол,
сооруженный
мастером «золотые руки».
А сейчас сын мастера
пробует голос
и немного смущается.
Но в темноте не видно,
что щеки порозовели.
Первый выход,
первое возвышение
на целый метр над землей.
Первый петух пропел в ночи.
И луна – консервная банка –
выкатилась из-за тучи.

II

Два голубя, как заводные,
ходят по краю крыши,
кивают головками в такт.
А потом я увижу
маленьких голубят.

Здесь и мои родные.
Я тоже живу здесь
и головой киваю,
как голубь заводной,
с другими заодно.
И не улетаю.

Я тоже здесь зимовал
и зерна искал в снегу.
Но больше не могу.

III

Нет одиночества.
Стон домино.
Черною радостью
брызжет вино
в праздном дворе.
Голуби шумно роняют помет
некто с пластинки
весь день напролет
то ли ругается, то ли поет
в праздном дворе.
Отдых в разгаре.
И повода нет
плакать и
горевать.
Но веселиться
и ликовать
в праздном дворе.

Хватит до сумерек
юмора нам,
хватит, а там
как-нибудь скроются
все по домам
ждать.

1979-1982

В МАШИНЕ,
НА ПРОСЕЛОЧНОЙ ДОРОГЕ

Как слякоть пережить
и зиму пережечь,
чтоб вновь весны
поймать живую речь
и летних дней ленивых
разговоры?
Но как на выводы,
однако! скоры
мы, те, кто ожидал
похолоданий градусов
на десять,
не догадавшись все понять
и взвесить,
что за циклоном вслед
антициклон,
что есть цветы и есть
одеколон,
что дикий взгляд и дикий также бред
есть отраженье неких общих бед,
тех, за которые один ответ.
Так будь здоров. И пламенный привет!
В ближайшие семь дней
наступит потепленье,
и горечь обернется
искупленьем.
Ты веришь? Да! А он не верит.
Нет.
И греет сердце холодом примет.
И снова думает, что вечна слякоть,
и снова нервничать, молчать и плакать.
В молчаньи суп молочный согревать,
учить других, как плохо горевать,
а лучше, право, петь и танцевать.
И незаметно слезы вытирать.

1981

* * *

На невозвратной дороге.
– А разве такие бывают?
– Да, только их забывают
и возвратиться хотят
по невозвратной дороге,
куда лишь души летят.

1981

ПУТЬ

Не повторяя путь чужой,
я знаю – в воздухе осталось
все, что когда-то написалось,
попробуй, что-нибудь закрой!
Не в башне из слоновой кости
сойдутся вновь ночные гости.
Пространство ты рукою тронешь –
и вмиг проявится Воронеж.
Встряхнется, встанет из-под спуда.
Ага, так вот она откуда!
...Мы говорим уже не сами,
но некто нашими устами –
сбивается на крик, на шепот,
как будто не умолкнул топот, –
спешит свое пересказать.

1981

УЗЕЛОК НА ПАМЯТЬ

Да, только тот и жив,
кто не бренчал на лире,
а звуки тонким слухом
извлекал.
Да, только тот не лжив
в подлунном мире,
кто славы ведал вкус, но не взалкал.

1980

БРОДЯЧИЙ СЮЖЕТ

Через моря и страны –
тысячи-тысячи лет –
тенью навязчивой, странной
бродит и бродит сюжет
в образе человека.
Не знает ни часа, ни века.

Вот и бродит, стучится в дома:
– Пустите, если не сошли с ума.
А в ответ: – Нет, нет и нет!
Прочь, бродячий сюжет!

Кто-то в дверь мою скребется и плачет.
– Кто там?
– Я, сюжет бродячий.
/– Открыть или нет?/
– Это я, бродячий сюжет.
Это я, в последний раз.

1980

ОСТИНАТО

Музыка останется одна,
если слово вымрет от испуга,
краски перепачкают друг друга,
музыка едва-едва видна,
музыка останется одна –
в двух горстях октава и октава,
звук пустейший, детская забава,
жизнь мою пронзившая до дна –
музыка останется одна –
скрипка, голос и фортепиано
скажут не лукавя, без обмана,
чем жила такая-то страна.

Музыка останется одна!

Музыка едва-едва видна,
жизнь мою пронзившая до дна –
музыка останется одна.

1980

* * *

Беречь ненужное.
Быть вечно в нищете.
Освободиться.

БАБОЧКА

Пыльца облетела с крыла.
Бабочка, вид твой печальный
не вселяет надежд
на лучшие времена.

1980

ПО КОМПАСУ И СОЛНЦУ

Как будто намагничена
стрелка,
как будто она показывает
на север,
как будто направление
определено точно,
как будто движемся.
Но на второй день
пути
мы вышли на прежнее место,
все в том же густом лесу.
И тогда решили
определять путь
по солнцу

1980

У ПОДНОЖИЯ МТАЦМИНДЫ

Мтацминда – горькая гора,
где бьет поэзия из праха
и нет ни жалобы, ни страха.
Цветет блаженная пора.
На свете, где печаль горит
большими красными цветами,
одна поэзия дарит
нам то, что назовете сами.
Без перевода входит в нас
Галактиона дух мятежный.
И превращается в Парнас
зеленый город или снежный.
Там кто-то бродит с фонарем,
петляет в паутине мрака,
слепит в неведенье своем.
И снова назревает драка.
Но этим он по горло сыт –
тем, что свершается наружно,
пока гора святая спит
и кашляет душа недужно.

1981

ИЩИ ИГОЛКУ В СТОГЕ СЕНА

Из цикла
«Пословицы и поговорки»

С утра до вечера до пота,
до ломоты в спине – работа.
Такая выдалась нам смена –
искать иголку в стоге сена.

Иголка – мелочь и пустяк.
Но кто ее оставил в стоге?

И что получится в итоге?
Пожалуй что, не просто так
все это в наши дни свершилось,
что нашим пращурам не снилось,
как истинно бывает горек
пословиц смысл и поговорок.

Иголка – ниточка металла –
откуда в стог она попала?
Зачем сознанье пронизала?
Кричи в иголкино ушко –
в другую сторону ушло.
Разбросан по травинке стог.
Вот горький опыт, вот итог.

– Какого здесь искали толку?
– А, мелочь, пустяки – иголку!

1981

* * *

Где прошлое?
«Ужасно иль темно».
И новым снегом
замело окно.
И нас
потомок сразу не узнает.
Снег заметает.
Как мы не узнаем,
когда весной растает,
обезображенной земли.
Пока на ней цветы не зацвели.

1981

МЕЖДУ ОГНЕМ И ВОДОЙ

Елизавете и Всеволоду

Отдыхает на свежей соломе теленок,
от летящих по воздуху теплых пеленок
пар.
На земле этой круглой,
почти что как шар,
на боку ее выпуклом
дом прилепился,
вот ребенок
из кружки водицы напился
и пошел, не упал.
Барабан раскрутился –
ведро полетело в колодец.
Дальний голос
кого-то позвал...
В то мгновенье, покуда
ведро не достигло воды,
повернется земля.
Повернется!
Успеет уйти от беды!
Перегнулась в ведро
из бадьи ледяная вода,
и дрожит меж огнем и водою слюда –
лепесток розоватый
из вечного сада,
заслоняющий мир от распада –
обнаженный ребенок.

Форма входа
Календарь новостей
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Поиск
Друзья сайта
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Copyright MyCorp © 2024 Сделать бесплатный сайт с uCoz